«Моя миссия — учить женщин зарабатывать на любимом деле»

— Я живу в Израиле, преподаю косметологию 20 лет. Это происходит в разных вариантах. С января я отказалась от сотрудничества с государственными колледжами, чтобы масштабироваться, продвигать свой бренд и не быть под чужим крылом. Хотя под тем крылом было очень хорошо, именито и почётно, и финансово тоже неплохо. Но пришла пора сепарироваться. Было сложно, потому что сложно уходить из изобилия. Я освещала это в социальных сетях, и все были в шоке, как можно от всего отказаться.

Также у меня все 20 лет есть бьюти-салон. Это не салон красоты, а клиника. Его я тоже трансформирую в зависимости от того, что происходит, так как, в принципе, я работаю ради денег. Понятно, что я работаю по любимым профессиям, но ради денег однозначно. Поэтому, когда я вижу, что можно что-то трансформировать, — я это делаю. И не всегда в большую сторону.

Мой салон постоянно трансформируется: то растёт, то уменьшается. Сейчас он в самом минимальном формате. Я бы вообще его закрыла, но оставляю ради престижа. Потому что, когда я презентую свой бренд личности, все 20 лет говорю, что я не теоретик, а практик. Всегда видно преподавателя, который не знаком с практикой: у него всё легко, всё просто. А когда преподаватель сам в этом работает, то лекции не такие, что будто всё катится по гладкому льду.

Почему сейчас меня очень много слушают? Когда началась война, я стала выходить с психологической поддержкой, рассказывала, как выжить, выстоять, как не передавать панику детям.

Сейчас, последние три дня, я выступаю уже с другой темой — что не стыдно работать, рекламировать. Потому что многие считают, что стыдно: происходят страшные вещи, а мы тут косметикой занимаемся.

Сделала уже несколько эфиров. На мои эфиры приходят в среднем 200−300 человек. Хочется больше. Хочется тысячу зрителей, но пока такое количество.

Сейчас я собираю вокруг себя очень крепкое ядро. Не только бьюти-индустрию, но и другой малый бизнес. Именно поэтому я держу клинику. Многие считают, что людям сейчас такое не нужно, а я показываю: у меня в пятницу шесть человек было, я закрыла кассу. Рассказываю особенности продаж, потому что я изменила механику продаж. Моя клиника сейчас — это не финансовый интерес, а часть бренда личности, который я хочу построить и масштабировать.

Это то, чем я занимаюсь последние 20 лет. По первому образованию я маркетолог. Три с половиной года я проработала руководителем в больничной кассе, в подчинении было 11 человек.

У меня отличный иврит, как и русский. На нём я пишу обучающие пособия и рекламу. Русский я одно время почти забыла, потому что у меня дома все разговаривают на иврите и я всему училась на иврите.

Я приехала в Израиль в 21 год, сама. Воспитывалась не родителями, а бабушкой и дедушкой. Приехала и всё — компьютеры, косметологию, маркетинг — учила на иврите. У меня муж из Белоруссии, он в 16 лет приехал. Ему ещё проще говорить на иврите. Дети у нас общаются только на иврите. Поэтому, когда пять лет назад я начала преподавать на русском, у меня он был ужасный.

 — А почему начали на русском?

— Это обычная стратегия, цифры. Где больше людей, где легче продать. У меня все курсы на иврите, и я бизнесу обучаю на нём. Но когда я вышла в онлайн-пространство, роль сыграли обычные цифры. На иврите можно продать определённому количеству, на русском — другому количеству.

В связи с ивритом у меня на 2023 год тоже есть цели. Я наняла SMM-щика для поднятия иврита, потому что здесь цифры меньше, но легче. Столько, сколько стоит мой курс, для израильтянина нормально оплатить, а русскоговорящие начинают торговаться. Здесь люди легче с деньгами расстаются, без лишних драм и трагедий.

Сейчас мне 48 лет, у меня трое детей. 21 год и 18 лет — два мальчика, и принцесса, ей 12. Мы с мужем хотели пожениться в 2000 году, первого января, в Миллениум. Не взяли в расчёт, что все ЗАГСы будут закрыты, поэтому поженились третьего. Уже 23 года мы счастливо женаты. Поддерживаем романтику, ездим в отпуска, ходим на свидания.

С нами живёт моя бабушка. Когда дедушка умер, я не дала ей жить одной, забрала к себе. Сейчас мы перевезли к себе маму мужа. У нас такой дом-коммуна. Есть ещё собака и хомяки.

 — У вас большая семья и, судя по всему, большая команда?

— В онлайне у меня команда 12 человек на зарплате плюс подрядчики. В офлайне количество всё время колеблется. В настоящее время два человека на зарплате. Самое большее количество — у меня было 5 человек в команде в офлайне.

— Да, основная деятельность онлайн. И хочется развиваться в онлайне, потому что это более масштабно. Через свой бренд личности я два дня выступала в Швейцарии, читала лекции по развитию бизнеса, по косметологии. К сожалению, пока только там, сейчас многое отменилось.

Была приглашена в «Аршу», но отменился Казахстан, от нас нельзя вылетать. Сегодня отменился Гонконг, должен был быть в середине ноября. Это уже встречи, куда меня привлекают как эксперта Светлану Смолянски, а не через другие бренды.

На протяжении 14 лет я была лицом лаборатории GIGI, работала у них тренером-технологом. Меня приглашали через них или через академию, где я преподавала и два года была завучем.

До эпидемии коронавируса мне удалось дважды себя продать как эксперта вне связи с брендами. Уже тогда у меня была такая цель. Я выступала в Словакии на мероприятии для зубных врачей и в Москве как самостоятельный бренд.

 — Ваша работа — это люди. То, что вы делаете — для людей, вокруг людей. А какими людьми или их качествами вы больше всего восхищаетесь?
— Я восхищаюсь порядочностью в том смысле, как я её понимаю. Это же очень расплывчатое понятие. Но то, что в моём мировоззрении порядочно — для меня это самое главное.

Порядочность — это основное, чем я восторгаюсь, чему доверяю. Мне хочется быть в кругу порядочных людей.

Есть ещё один очень субъективный показатель — я восхищаюсь людьми, которые обладают знаниями, навыками или успехами, которыми я не обладаю. Например, я не люблю спорт, поэтому восторгаюсь женщинами с прекрасным телом, которые правильно питаются. Или людьми, у которых одно-второе-третье высшее образование.

У моего мужа два высших образования, у него почти докторат. Кто-то знает английский и много других языков. Для меня это всегда искренний восторг.

 — Вы правильно сказали, что порядочность — это всегда внутреннее ощущение человека. А как вы оцениваете, есть ли для вас какая-то мера, признаки порядочности?

— Это обычные вещи: не убей, не укради, не делай подлости, не ври. Ложь я считаю очень непорядочной. С её помощью можно достичь очень больших успехов, но это только кажется, что она безобидная. Подумаешь, сказал, что у тебя не пять лет стажа, а восемь, какая разница? Но это непорядочно и неэтично. И я вижу, как из-за самообмана, из-за таких мелочей — тут обманул, там обманул — люди вязнут.

Я сама создаю свой круг общения. Соответственно, если человек непорядочный — я просто не общаюсь и всё. А если это студенты или клиенты — я не замуж за них выхожу. Мне всё равно, какой у них уровень порядочности. Но если я вижу, что кто-то заходит за мою красную черту, например, пишет: «В израильской косметике кровь палестинских младенцев» — здесь не о чем говорить, с такими я прощаюсь. Не бывает, чтобы человек так высказался, но остался моим студентом.

Например, бывает, что у меня человек отучился больше половины курса и скандально начинает требовать деньги назад. Пишет в PayPal, а там, если не возвращаешь, тебя заносят в чёрный список. У нас такая политика: мы возвращаем деньги, но больше этот человек никогда ничего не сможет у нас купить.

 — Светлана, вы ещё упомянули второй момент, когда люди умеют делать то, что пока неподвластно вам. А как вы думаете, в наше активное время какое самое главное качество современного человека?

— Я думаю, ничто нельзя мерить одним измерением и нельзя ответить про одно качество. Их много. Это в любом случае набор качеств.

 — А что входит в этот набор?

— Знаете, мне повезло, я учила слово «эмпатия», когда оно ещё не стало таким опошленным. Сейчас его неправильно преподносят. Я слышу, как лектор за лектором его употребляют не так, как я учила много лет назад.

Вот это очень важно. Потому что мыслить собой, своими критериями, своим желанием и воспитанием, мне кажется, очень примитивно. Когда люди говорят: «А вот я!..» Один человек из миллионов, вокруг которого не крутится весь космос.

Очень странно, когда взрослые люди говорят, например: «Эти духи классные, потому что я их люблю» или «Это хороший ресторан, потому что мне тут вкусно». Мне это кажется ужасным. Или когда говорят: «Мой муж самый лучший». В смысле ваш? А мой что, хуже? Мне кажется, это очень детская, примитивная позиция — взять и перечеркнуть миллион чужих прекрасных мужей.

Ещё важна адаптивность. Конечно, я не называла это AQ, но всегда, даже в юности, когда спрашивали, какая моя сильная сторона, говорила: «Гибкость».

Помните, в школе на занятиях нам рассказывали, как дул сильный ветер и ива прогнулась, а потом поднялась? А дуб стоял, и ветер его повредил. Для меня очевидно, что гибкость важна. Она должна быть в границах порядочности, но если надо уехать — уехали, надо уволиться — уволились, надо обозначить границы — обозначили, надо их открыть — открыли. Надо переучиться — переучились. Надо пойти мыть полы — пошли мыть полы. Должна быть гибкость мышления и действий.

Ещё я считаю очень важным то, в чём я слаба — это следить за телом.

Умение воспринимать тело как часть себя — это очень круто. Я очень хорошо знаю свою целевую аудиторию. И вижу в женских чатах: «Главное — это душа, любить надо за душу!» Но если спросить: «А какого мужчину ты хочешь?», начинается: накачанного, с прессом, красивого. А как же душа? Поэтому следить за телом и за здоровьем — очень важный навык.

Ещё человеку важно не врать себе. Например, он говорит: «Мне никто не нужен!» А потом ноет, что остался один. Во время эпидемии коронавируса мои знакомые девушки ходили по пустым улицам и говорили: «Боже, какое счастье! Никого нет». Я их спрашивала: «Чему радуетесь? Какие флюиды посылаете в космос? Хотите, чтобы планета вымерла?»

Также, я считаю, важно понимать, что можно быть индивидуальностью в социуме, но при этом мы проживаем одни и те же этапы развития. Когда человек говорит, что он исключительный — это глупость. У него не две головы, не два хвоста, он точно так же родился. У девушки точно также начались месячные в период с 11 до 15 лет, точно также она влюбилась — у всех одни и те же этапы развития, просто разная амплитуда.

Понятно, что бывают люди-исключения, они находятся в книге рекордов Гиннеса. Но в большинстве своём мы одинаковые, и мы можем быть индивидуальными внутри этой одинаковости. Но когда люди слышат слово «одинаковые», их начинает трясти.

Они между собой похожи. Им это мешает продвигаться в жизни, потому что из-за мысли «Я не такой, как все», человек делает очень много ошибочных действий, последствия которых ему потом приходится разгребать. Поэтому мне кажется, что желание быть не таким, как все, очень многих губит.

 — Это очень откликается. Как, кстати, и ваша история про коронавирус. Сразу вспомнился фильм с Уиллом Смитом «Я — легенда».

— Это ещё оптимистичный фильм. Вспомните «Вирус». Показывали, как умирала семья за семьей, и он закончился тем, что планета вымерла от вируса.

— Я думаю, никто из нас не может знать, какое событие является поворотным. Как в фильме «Эффект бабочки" — мы никогда не знаем, какое событие может всё изменить.

— А ваш переезд в Израиль?

— Нет, я сама приняла решение примерно в 16 лет, что не хочу жить в этой стране и в этих условиях. Искала, куда могу переехать. Тогда было сложно уезжать куда-то. Поэтому был процесс принятия решения, который я проходила осознанно. Мы же не знаем, если бы я осталась в Украине, вдруг стала бы президентом Украины? Ничего не известно. Поэтому не могу сказать, что у меня в жизни были поворотные моменты. С чем сравнивать?

 — Очень интересная и логичная мысль.

— Во всём есть причинно-следственные связи, просто они не всегда прямые. Я верю, что бывают совпадения. Что не все, кто умер от рака, — грешники, и не все, кто живёт до ста лет, — светлые души. Я верю, что можно идти, и тебя собьёт машина или ударит молния.

То, что я нахожусь сейчас в регионе, где идут военные действия, — это потому, что я когда-то решила приехать в Израиль. От меня не зависит, что началась война, но от меня зависит, что я здесь сейчас нахожусь.

Возможно, я не понимаю вопроса, но думаю, что у нас нет достаточно знаний, чтобы увидеть свою жизнь сверху и предположить, как было бы, если бы что-то пошло не так, а по-другому. Мы не знаем, какое событие становится судьбоносным. Может, при другом развитии было бы лучше или хуже.

 — Светлана, следующий вопрос: есть ли у вас миссия? Как человека, как профессионала, как эксперта личного бренда?

— У меня есть миссия. Правда, я не считаю, что миссия — это на всю жизнь. Сегодня она такая, завтра может откорректироваться. Вряд ли она изменится глобально, развернётся на 180 градусов. Но то, что она может поменяться, или я могу поменяться, и у меня будет другая миссия — я не исключаю.

Миссию я себе не устанавливала. Я просто выявила, в чём сильна, и приняла решение, что это моя миссия.

Я очень хорошо воздействую на женщин. Я люблю женщин. Считаю, что им сложнее в жизни, чем мужчинам. Физиологически женщины более зависимы от внешних факторов. У женщины мозг по-другому устроен, она воспринимает всё более сложно, драматизировано, страшно.

Считаю, что женщине жить намного сложнее, чем мужчине. Я мужчиной не была и не знаю, что это такое. Но в какой-то момент я увидела, что в женщинах очень много жертвенности.

Первые пять лет я учила косметологии именно с целью научить профессии. Если бы меня тогда спросили: «В чём ваша миссия?», я бы сказала, и до сих пор говорю: «Я обучаю лучших косметологов». Это правда, мои студенты — самые лучшие косметологи. Тогда мне казалось, что это моя миссия, потому что я очень понятно рассказываю анатомию, дерматологию, химию, развиваю логику. Я крутой преподаватель.

Но потом обратила внимание, что в своём бизнесе просто как косметолог я зарабатываю в 3−4 раза больше, чем другие. Это получилось случайно. Я была международным лектором, курировала 20 стран. У меня в самый плотный год было 56 выступлений за границей.

Я очень много общалась с людьми. Понятно, что не только про косметику, мы говорили и про деньги. И я поняла, что зарабатываю больше. Начала это изучать, анализировать.

В результате создала курс, который назвала «Бьюти-бизнес без ошибок». Сейчас он называется «Бьюти-миллионер». Это мой флагманский и самый любимый курс.

При этом без стресса, без выгорания, а покупая себе колечки и отправляясь в отпуск не только с детьми и не только с мужем. Я сама много лет два раза в год езжу в отпуск одна.

Я не прогибаюсь под людей. Я не упёртый баран, наоборот, всё время меняюсь. Но я чётко выражаю свою позицию, не прогибаюсь. Иногда это шок для людей, потому что они не привыкли слушать, что надо зарабатывать, что можно купить себе кольцо, что нет, не обязательно что-то ребёнку сначала.

Я доношу это уже очень много лет. Поначалу на меня выливали столько негатива! Ещё когда я учила в офлайне, меня в Израиле половина профессионалов ненавидела. Потому что косметолог не должен продавать — это святое.

Я не помню, как это называется в психологии, что-то вроде «озвученное разрешение». Когда говорят женщине: «Да, можно пойти и купить себе кольцо», «Да, можно поехать в отпуск».

 — Есть прекрасная фраза: «Не давать рыбу, а давать удочку». Вы действительно даёте инструмент, которым женщина может получать свободу выбора. Это очень круто.

— Да. Например, на полугодовой программе у меня есть даже такое домашнее задание: пойти купить себе что-то и отчитаться. Я даю список, что покупать нельзя: посуду, обычную одежду. И людей ломает. Они плачут, страдают, не могут, им сложно. А потом благодарят.

 — Да, у многих нет ощущения собственной ценности. Как нас учили: я — последняя буква алфавита.

— Да, быть жертвенной. Для мужа, для детей, для родителей. Интересная позиция. Значит, родителям мы должны и детям мы должны. Как это работает, что ты оказался в том сэндвиче, где всем должен?

— Я бы заменила слово «гордость» на «радость». Тогда я могу сказать, что рада тому, какая у меня прекрасная семья, какая у меня счастливая жизнь. Рада, что всё время трансформируюсь, умею зарабатывать деньги, что я порядочный человек.
Если говорить о гордости, я очень горда контентной частью своих материалов. Потому что очень хорошо знаю своих прямых и косвенных конкурентов, у меня сильнейшая контентная часть по обучению косметологии и развитию малого и среднего бизнеса.

Иногда это очень сложно. Сейчас у нас всё закрыто, бизнес на нуле. Но я не буду увольнять сотрудников. Наверное, если мне совсем нечего будет есть, может, и уволю. Но я веду дела как положено, у меня есть финансовые подушки на бизнес, на жизнь.

И я трансформирую, делаю реорганизацию, чтобы сотрудники не чувствовали себя нахлебниками. Потому что нет ничего хуже, когда тебе платят деньги просто так. Это ужасно, это делает человека паразитом. Я не хотела бы, чтобы у меня в команде были люди-паразиты.

Поэтому я горжусь тем, что очень быстро анализирую происходящее и что, по моему понятию, может произойти. Я многое не могу взять в расчёт. Но из тех данных, которые я знаю, быстро делаю реорганизацию. Далеко не все бизнесмены так себя ведут.

 — Это вызывает большое уважение. В кризис всегда первыми страдают люди.

— Это правда, люди всегда страдают. Здесь очень тонкая грань между помощью и риском вырастить из человека паразита. Быстро возникают эти изменения в психике, и важно их не допустить, а создать новый функционал, который мне нужен.
Не «красить забор отсюда до заката», а придумать что-то, что может купюризироваться. Я придумываю слова, и это моё слово. Потому что монетизировать — это монетки, а мне монетки не нужны. Поэтому в моей команде купюризируются.

— Светлана, если бы вы сейчас начали писать книгу, какое бы название ей дали? И о чём бы она была?

— Я очень хочу написать книгу. Если вы можете мне помочь, я буду рада. Потому что я буквально месяц назад разошлась с продюсером, который был ответственным за написание книги, и с удовольствием приму любую помощь в этом направлении.

Я писала книгу профессиональную, по диагностике кожи. Опять же, уверена, что круче меня это никто не расскажет. Чтобы написать классную книгу по диагностике кожи, я открыла курс. Продала примерно 600 курсов, чтобы видеть вопросы людей, их обратную связь.

Мне начали задавать такое количество вопросов, что я была в шоке. Я увидела, сколько всего люди не знают. Моя книга начала расширяться, и в конечном итоге я придумала авторскую методику диагностики.

На этом я застряла. Пока описывала все хард-скилы — было легко. Мы написали где-то 80% книги. Потом нужно было описать мою авторскую методику. Для этого требуется время и творчество, а у меня начался просто сумасшедший период.

Когда началась война в Украине, у меня возникла очень тяжёлая депрессия. Я выходила из неё четыре месяца. Полетел бизнес, я не могла создавать контент. Где-то год это восстанавливала. Было непросто, хотя в деньгах мы несильно просели. Поэтому я не могла творчески мыслить и не смогла закончить книгу вовремя, не имела на это ресурсов. Сейчас ищу человека, который знает, как всё сделать и запустить.

А если бы я писала ещё какую-то книгу, конечно, она была бы про бизнес. Не знаю, как бы я её назвала. Надо думать, потому что название у книги про бизнес, конечно, должно быть продающим.